БОЛЬ. ПАМЯТЬ. ПАМЯТКА

Зоя Ерошок

Концепт: Когда забвение является главным приговором в войне, развязанной против собственного народа, подвиг человека – это оставить по себе память.

Боль. Память. Памятка. – Почувствовать боль другого. Передать память через поколение – другому. Создать нечто, что передает другим, даже нас не знающим, нашу боль и память. Речь идет о личном подвиге, совершенном на безымянной войне – на войне не со внешним врагом, а на внутренней войне, развязанной государством против людей. У этой войны собственные пленники и жертвы – ее главное поле действия вся страна, превратившаяся в систему лагерей: одна из таких систем занимает территорию размером с территорию Франции, и называется Карлаг. Речь идет о документе, или вещдоке. О «книжечке» размером в ладонь. Это история в рисунках, рассказывающая про жизнь метео-чертика (персонажа – Альтер-эго самого автора, предположительно Ольги Раницкой, работавшей в Карлаге на метео-станции). Сначала в зашифрованном минималистичном рисунке художница начинает рассказывать сыну («Сашке, которого нет со мной») грустную лиричную историю о жизни «чертушки» в какой-то дальней дали, на краю мира, но затем, постепенно, к концу 1941 года эта история перерастает в документ – обвинение сталинскому режиму. Война Сталина была связана с вытеснением целых групп населения не просто с территории – но из самой жизни, из бытия. Кара, им уготованная, – это кара забвением. Он отправляет людей туда, где за шумовой преградой страха и боли больше не работает человеческая память, не работает человеческое слово. Создать нечто, что на месте преодолевает и боль и страх, что находит общезначимую и точную форму для ужаса, – означает отказаться впадать в забвение, совершить подвиг, создать произведение искусства там, где ни о каком искусстве речи не может быть. Это значит создать сгусток памяти – памятку. И недаром книжечка названа в подражание Гесиоду – «Труды и дни», словно вплетая отдельную судьбу в судьбу и поэтическую память всего человечества. Эта книжечка передает боль одного человека всем, выводит одного свидетеля перед огромной и внимательной аудиторией. И постепенно благодаря ей в водоворот журналистского расследования втягиваются новые имена, судьбы, воспоминания, детали, свидетельства живых и мертвых, с их включенностью друг в друга. Это преодолевает забвение-шум, соединяет связи времен, дает совсем иной портрет страны, доказывая, что и судьба одного человека, это уже очень и очень много.